В июне прошлого года на конференции «Кризис как фактор дальнейшего развития отечественного полиграфического производства» было названо количество закрывшихся с начала года типографий — 140. Если эта тенденция не сменилась далее (а с чего бы ей было меняться?), то в течение всего 2016 года это уже 300 полиграфических предприятий. Из другого источника следует, что за прошлый год закрылось в полтора раза больше предприятий, чем открылось новых.
По данным Росстата издательско-полиграфическая отрасль показала в 2016 г. общее сокращение на 5 % по сравнению с предыдущим годом. Но та же официальная российская статистика показывает, что, например, книгопечатание даже превзошло немного уровень 2015 г., если измерять в листах-оттисках. Значит и в денежном выражении все должно быть не так плохо. Но сколько это в денежном выражении?
Вот была уже названа цифра за 2016 г. по обороту в офсете чуть менее 3 млрд долларов, прибавим еще 2 млрд на цифру, флексо и другие спецвиды печати. Учтем также поправку примерно в том же объеме на серый импорт, левые тиражи и прочую нелегальную деятельность, но пока без учета собственно коррупционной составляющей, о которой отдельный разговор. Получаем примерно 7 млрд. у. е.
Казалось бы совсем некорректно вести расчеты с такой чрезмерной степенью приблизительности, но на самом деле никакие вычисления, кроме самых условных, и невозможны, когда мы говорим о такой иллюзорной действительности, как наша. Слишком много в ней симуляции, ложных смыслов и напрасно умноженных сущностей. Поэтому при верном подходе самыми точными цифрами будут те, что взяты с потолка. В доказательство этого надо отметить, что и президент МАП Б. А. Кузьмин называет по своим источникам цифру оборота отечественной полиграфии как раз в 7 млрд долларов.
Примем во внимание далее, что по оценкам экспертов масштаб российской коррупции с текущем пятилетии примерно равен половине ВВП. Это означает, что к каждому доллару, вложенному в производство, требуется добавить еще пол-доллара и даже больше, которые уйдут мимо, чтобы только инвестиции могли работать. И тогда получается, что реальный оборот российской полиграфии должен составлять порядка 10,5 млрд долларов.
Для проверки сравним с экономикой США. У них ВВП составляет 20 трлн долларов, а в России равен 80 трлн рублей (1,33 трлн долларов), то есть по сравнению с американским наш ВВП меньше в 15 раз. Оборот же полиграфического производства в США — 160 млрд долларов. Если предположить, что в нашем случае оборот полиграфии должен быть пропорционально меньше и разделить 160 на 15, то получим те же 10,5 млрд долларов. Это конечно случайное совпадение, потому что треть этой суммы составляет совершенно непродуктивное обременение, которое в конечном счете ложится тяжелым грузом на плечи конечных потребителей. Потому что в круговороте товаров и услуг эти невидимые добавленные затраты включаются по цепочке во все цены как еще один НДС в размере 50% от той цены, которая должна бы быть при нормальном ценообразовании.
На внутреннем рынке, где все платят эту дань, получается своего рода взаимозачет, но на внешнем рынке, который не обложен подобной податью, в таких условиях работать невозможно, никакие санкции против российского экспорта уже не требуются, если наши цены изначально завышены в полтора раза. Так что если что-то где-то у нас еще продается на экспорт и покупается на импорт, то значит в убыток или ворованое, что в наших условиях тоже уже можно считать одной из общепринятых практик.
По сравнению с этим в границах одной отдельно взятой страны все не так катастрофично. За счет здоровых процессов консолидации производственных мощностей, реструктуризации и перераспределения заказов самые жизнеспособные боевые единицы нашей полиграфии могут и в этих условиях чувствовать себя достаточно комфортно по итогам прошедшего года. Тому есть свежее подтверждение. Только игровое поле-то сокращается постепенно. Если и дальше так пойдет, как бы не оказалось, что через несколько лет писать уже будет не о ком и некому.
Кажется, есть одно неожиданное условие, которое позволило бы в таких обстоятельствах побороться, не проедая последнее. Это условие — плавно и равномерно снижающийся курс рубля, который позволил бы самым расторопным отечественным производителям на каждом отдельном отрезке обгонять время. А поскольку где-то там во власти затаились все же сторонники возвращения в реальное измерение, надо быть готовым к тому, что наш чрезмерно окрепший рубль может нас удивить вскоре свободным планированием, и первые сигналы об этом уже поступают, причем из источников как вполне адекватных, так и конспирологических.
Андрей Антоненко
