К 200-летию компании Коеnig & Bauer (КBA).
9 августа 1817 года Фридрих Кёниг и Андреас Бауэр подписали контракт о партнёрстве и приступили к созданию фабрики Schnellpressenfabrik Koenig & Bauer, а за 11 лет до этого он предпринял попытку предложить проект создания новой машины российскому императорскому двору.
Из книги «Фридрих Кёниг. Изобретатель печатной машины и продолжатель дела Гутенберга», Фридрих Казишке. Издатель: Кениг & Бауэр АГ, Вюрцбург, 1999 год. Перевод Анны Перовой.
…Из Любека он был готов отправиться пароходом в Санкт-Петербург.
Для Кёнига снова началось время мучительного ожидания. Он зависел от ответа русского двора, отправляться ли ему осенью 1805 года в Санкт-Петербург.
В случае отказа, согласно своему плану, он намеревался незамедлительно отправиться в Англию…
…1806 год тянулся мучительно долго, а русский двор всё ещё продолжал молчать. Кёниг ежедневно задавался вопросом: стоит ли ему ещё ждать или же нужно отправиться наудачу в Россию. Кроме того, он был раздираем противоречиями, так как внутренний голос говорил ему: Россия — это Россия, отправляйся немедленно в Англию! Но этот великий изобретатель всегда отличался спонтанными решениями. Так он провёл весну, а 13 мая 1806 года поднялся на корабль, отравляющийся из Любека в Санкт-Петербург.
Тотчас же по прибытию Кёниг начал разыскивать друга своей юности Карла Триниуса. Встреча состоялась, друзья обнялись и были рады возможности снова похлопать друг друга по спине. Карл, который был счастлив помочь своему другу здесь, на чужбине, предложил ему остановиться в своём доме, и Фридрих с радостью и благодарностью принял это предложение.
…Карл Триниус, будучи личным врачом царя, даже при своём положении не мог организовать для своего друга личную беседу при дворе. Во время медицинских осмотров, которым царь подвергался раз в год, он выполнял роль ассистента или консультанта и ему было запрещено во время этих процедур вести личные разговоры, обращаться к царю с личными просьбами или передавать их через третьих лиц. Немецкий врач не имел никакого влияния среди русского двора, но был хорошо известен и любим благодаря своему дружелюбию, честности и трудолюбию. Поэтому ему не составило труда написать и передать через придворного администратора Энгеля письмо от Кёнига о том, что он уже много дней ожидает аудиенции. Энгель был прусским офицером на службе у русского царя. Как и все выходцы из немецкого государства, он занимался административной работой.
Энгель, этот «русский пруссак», передал письмо своему непосредственному начальнику, статс-секретарю Сперанскому, фавориту царя…
…Но при каждом посещении администратора Энгеля Фридрих Кёниг был вынужден слышать извинения. Однажды во время такого визита появился господин Сперанский, который не знал Кёнига в лицо, и сказал, что «этот изобретатель» не получит аудиенции ни в ближайшие дни, ни даже в ближайшие недели. Царь то был слишком занят разговорами со своими министрами об экономике и финансах, то неотложными стратегическими переговорами со своими генералами, то вместе со своими адмиралами инспектировал флот, и в конце концов Кёнигу было объявлено, что царь на неопределённое время переехал в свою летнюю резиденцию в Царское Село, которая располагается в двадцати километрах к югу от Санкт-Петербурга, и там его нельзя беспокоить.
Между тем наступила осень. В Санкт-Петербурге Фридрих Кёниг был никому не нужен. Кёниг понимал, что каждый день, проведённый в России, означает для его предприятия потерю времени. Его раздражало то, что вместо того чтобы немедленно поехать в Англию, он продолжает оставаться в Петербурге. Тогда он предпринял ещё одну попытку добиться своей цели. Он письменно попросил Сперанского вернуть ему его документы, чтобы он мог уехать. Он понял, что в России его изобретения никого не интересуют.
Письмо Кёнига возымело эффект — он теперь кое-что понимал в придворных интригах. Спустя несколько дней администратор Энгель принял его в своём бюро и передал следующее: «Господин Кёниг, статс-секретарь, Его Превосходительство господин Сперанский просил передать, что он с глубоким уважением относится к вам и к вашим изобретениям.
К сожалению, царь не смог лично пообщаться с вами, но он внимательно изучил ваши предложения, находясь в Царском Селе. Он просил передать через меня, что его очень заинтересовали ваши изобретения, а ещё больше лично вы, господин Кёниг. Вследствие этого господин Сперанский просит вас не покидать Россию, а передать свои глубочайшие знания русскому народу, возглавив строительство типографии в Санкт-Петербурге, которая будет печатать школьные учебники.
Вы полностью свободны в выборе печатного оборудования, материалов, оборудования для отливки шрифта и переплётных материалов. Кроме того, господин Сперанский передает вам, что вы сможете заниматься исследовательской деятельностью. Но он против проведения ещё одного эксперимента, о котором вы писали в своём письме. На строительство типографии будет ассигнована сумма в 10 тысяч рублей.
Кроме того, вы, господин Кёниг, получите квартиру, дрова и годовое содержание в 1000 рублей. Я думаю, это замечательное предложение, господин Кёниг. Что вы на это скажете?» С такими словами господин Энгель закончил свою речь.
«Я поразительно долго ждал этого предложения, господин Энгель, — ответил Кёниг. — Я должен всё спокойно обдумать. В любом случае я благодарю его Величество за это предложение. Через три дня, господин Энгель, я дам свой ответ».
«Вы продолжаете настаивать на том, чтобы вам вернули ваши документы?» — в заключении спросил Энгель.
«Да, господин Энгель, я хочу их получить».
Как только Кёниг получил чертежи своих изобретений, он покинул Энгеля и поспешил к своему другу Триниусу.
Спустя какое-то время Кёниг уехал в Лондон.
Friedrich Koenig, Erfinder der Druckmaschine und Vollender der Gutenbergschen Druckkunst. Romanbiographie. Friedrich Kasischke. Wurzburg, Koenig & Bauer AG, 1999.
Об этой книге:
«Многое, но не всё, из того, что описывается в этой книге, основано на дневниковых записях и исторических фактах. Но никто не может знать точно, как всё было на самом деле. Все диалоги, которые ведёт Фридрих Кёниг, были переданы его биографами значительно приукрашенными.
Осталось много белых пятен в личной жизни этого изобретателя и первопроходца в полиграфическом производстве.
Если в этой книге Кёниг предстаёт перед нами человеком с несколько атеистическими взглядами, не стоит делать выводов о том, что он был безбожник. Кёниг всегда оставался человеком своего времени, человеком эпохи Просвещения, сомневающимся во всём, но бесспорно сердечным и добрым человеком. Фридрих Кёниг обладал выдающимися логическими и творческими способностями, вырос в духовной среде Ньютона, Канта и других математиков и философов и был последователем Гутенберга».
